Поездка в Любляну стала для корреспондента «ТЕХНОПОЛИСА» путешествием, исполненным неожиданных приключений, ей «повезло» не только побомжевать в словенской столице, но и избежать катастрофы, в которой погибли люди.

Мне повезло – из всего разнообразия европейских городов моя приятельница в свое время выбрала город с чарующе красивым именем – Любляна, в который со временем смогла пригласить и меня. Я влюбилась в город сначала – по её рассказам, потом – просмотрев в Интернете фотографии. Настоящее чувство пришло, когда я смогла побродить его улочками, выпить кофе на берегу торопливой Любляницы, вдохнув запах жареных каштанов.

По логике, рассказ нужно начать с момента оформления гостевой визы. Согласна – следую логике. Гостевое приглашение мне прислал гражданский муж моей подруги Тани с замысловатым словенским именем, которое все упростили до Микки, с чем он давно смирился. Посещение консульства в Киеве оставило приятные ощущения по сравнению с моим опытом в американском – янки собирают невероятную толпу (хотя обозначены и день, и время посещения), обыскивают рамкой металлоискателя, пропускают через арку (как в аэропорту), и устраивают личный досмотр вещей (в моей косметичке пытались найти нечто взрывоопасное даже в пудренице). Американцы унижают осознанно – собеседование происходит, когда ты стоишь и лепечешь в окошко из бронированного стекла восседающему на возвышенности консульскому сотруднику. Тебя не слушают, рассматривают документы, переговариваясь между собой. А потом, прихлопнув в паспорте печать «Отказано», возвращают документы, не удосужившись объяснить причину. Те, кто бывает за границей, знают – если Штаты отказали – лет 5 тебя не выпустит ни одна страна, входящая в Шенгенскую зону. Мне отказали еще в 2001 году и, насколько мне стало известно, из-за того, что после убийства Гонгадзе, все журналисты, работающие за рубежом, стали активно просить политического убежища. Вот и была негласная команда – журналистов не выпускать! Возвращаясь к Словенскому консульству, могу сказать, что все было просто – никаких обысков и досмотров, разговор через стекло, но без уничижительных моментов. Когда сотрудник консульства решил задать мне дополнительные вопросы, меня запросто пригласили пройти в зал для совещаний. При отказе обязательно объясняли, какие документы вызвали сомнения или какие сведения оказались противоречивыми. В моем случае замечаний не было — Шенген мне открыли, и я еще полдня «доставала» друзей в телефонном режиме этой радостной новостью.

Добраться самостоятельно в Любляну оказалось для меня делом нешуточным. И подруга, и Интернет твердили – самый дешевый путь через Будапешт. Итак – поехали… 

До Киева в 121-м поезде. Ночью проснулась от ощущения дискомфорта – было мокро и неуютно. Так как энурезом я не страдала отродясь, пришлось срочно искать причину. Все оказалось банально – дождь с такой силой забивал в прохудившиеся окна вагона, что подушка, матрац, одеяло – ВСЕ! – было напрочь мокрым! Пришлось перебираться на верхнюю полку, проявив полное отсутствие акробатических навыков. В Киеве, не выспавшаяся и злая, я пересела в прицепной вагон до Будапешта поезда «Москва-Ужгород». После «отечественного» комфортного транспорта, международный вагон был праздником души – отдельное купе на одного человека, столик, кресло и даже умывальник. На станции Чоп наш вагон отцепили от московского состава, устроили проверку украинские погранцы и таможенники, позже – венгерские службы. И, получив штамп в паспорте о пересечении границы, мы мирно двинулись к Будапешту. Восточный вокзал «Келети» не поразил своим европейским видом – хмуро, неуютно. Да Бог с ним! С таксистом сторговалась за 15 евро переехать на южный вокзал «Дели» (на метро было бы намного дешевле – но время поджимало, да и Будапешт хотелось посмотреть хотя бы из окна авто). Столица Венгрии всего сто двадцать лет назад стала единым городом, когда мост через Дунай соединил два города. Буда и Пешт слились воедино, но так и остались навсегда разными по стилю, духу и ландшафту. Буда стоит на высоких холмах, свысока взирает на Пешт. Кто из них более красив, кто более величественен — «гора» или «море», разберусь в следующий раз, когда специально приеду в Венгрию. А пока мой водитель весело рулил и, попав колесом в единственную на дороге выбоину, в сердцах ругался «Курвы наши политики!». «А наши какие курвы!», – с охотой соглашалась я, вспоминая дороги по нашим шахтерским городкам Луганщины и Донетчины. В кассе «Дели» я без проблем купила билет на электричку до Любляны. Поменяла деньги (кстати, здесь еще ходили наши гривны) на евро и форинты. За 1 гривну давали 270 форинтов. Опять-таки, вокзал не порадовал европейской чистотой и комфортом – пластиковые сидения в зале ожидания легко и дружно переворачивались вперед при попытке присесть. Голодные голуби с удовольствием подъедались крошками хот-дога, а на ступеньках сидели гурьбой нищие попрошайки. Электричка ничего общего не имела с нашими – купе на шесть человек, с мягкими креслами, подлокотники которых легко поднимались, превращая сидения в уютные диваны. В купе можно было не только открыть окно, но и отрегулировать температуру, звук радио. А вот за окном был наш родной пейзаж – мусор на обочинах, соседство красивых двухэтажных домов под разноцветной черепицей с ветхими халупами. Проверял билеты проводник, который оказался малоприветливым типом – на мой русский язык отреагировал гримасой, которую я расшифровала однозначно: это лично я и буквально вчера ездила на танках по его венгерской земле! Дорога до Любляны была длиной 10 часов. Моя приятельница на выходные уехала к дочери в Венецию, а меня перепоручила встретить мужу. Отправив заранее sms-ку Микки, в которой обозначила точное время своего приезда, я, наивная, смело шагнула на перрон полуночной Любляны.

Того что меня не встретят, я ожидала меньше всего. Но еще большим сюрпризом для меня оказалась новость, что вокзал Любляны полностью закрывается с 10-ти часов вечера и до 5-ти утра. Вот тебе и Европа! Словенскую карточку в телефон купить было негде. Растормошив станционных смотрителей, я попыталась им объяснить, что мне нужно. Вот здесь-то первый раз я поняла, что моего французского (школа + институт + спецкурс) хватит только на тираду Кисы Воробьянинова «Месье, же не манж па си жур…», которую славянские братья вряд ли бы оценили и расшифровали. И вместе с тем, я настойчиво объясняла, что приехала к друзьям, которые меня почему-то не встретили. Железнодорожники из всего поняли одно: я – из Украины. И вскрикнув «Ющенко! Юля!», начали, как зрители Колизея, активно взмахивать сжатым кулаком с большим пальцем, опущенным вниз – «Казнь!». Темные люди — казнили их уже, казнили. Но откреститься от этой сладкой парочки мне, все же, захотелось, и я, используя жестикуляцию, членораздельно сказала: «Футбол! «Шахтер» – чемпион! «Шахтер» – Донецк!». И меня таки поняли! Наш «Шахтер» словенцы знали и, как оказалось, любили! А я, бессовестно воспользовавшись землячеством, попросила набрать мне телефоны Тани и Микки. Напрасно – ни один из них не отвечал! Поклонники «Шахтера» тут же предложили мне проехаться к друзьям на такси. В ночной Любляне вовсю гуляла молодежь, все было залито теплым светом – не было ядовитых цветов неоновой рекламы. Дом друзей на улице Травнишевки подозрительно темнел окнами.

Беспокоить соседей я не стала и вернулась на вокзал. Здесь гурьба таксистов посочувствовала мне, гримасничая оттенками понимания. Но один шустрячок, весело бегая глазенками по моей фигуре, предложил погреться в его машине – ночь переставала быть томной, и прохлада незаметно надвигалась. И тут же продемонстрировал неприличными жестами, ЧТО мне ЭТО будет стоить. Больше не надеясь на свой французский, из патриотических чувств не привлекая любимый «Шахтер», я ответила засранцу на предложенном им языке жестов – первой пошла комбинация из одного пальца, потом – из трех, и на закуску — правая рука показала, где на изгибе левой у Красной Шапочки обычно висит корзинка с пирожками. Этого они не ожидали! Под дружный хохот таксистов в адрес товарища, я пошла в кафе за чашечкой кофе. Черт, к тому, что он будет стоить полтора евро, я была не готова морально — 15 гривен! Через 10 минут за столиком нарисовался «мой» таксист – то ли совесть заела, то ли товарищи совсем достали. Заказав мне еще чашечку кофе (!), он стал на ломаном русско-украинско-словенском расспрашивать, что же у меня случилось. Я повторила свой рассказ и зачем-то показала журналистское удостоверение. «Новинарка!» — обрадовался мне таксист, и я догадалась, что на словенском языке так и будет называться моя профессия. А что? Все понятно — ключевое слово «новости»! Он поинтересовался, чем может помочь. Я спросила, где находится Интернет-клуб. Марко (так звали его) тут же метнулся и притащил мне откуда-то ноутбук. Но ночевать, все же, где-то надо было. В поисках какой-нибудь комнаты отдыха я отыскала одно открытое помещение – небольшую камеру хранения. В углу на нескольких слоях картона, мирно спала бомжиха. Присев на чемодан, я рассудила, что прокоротаю ночь здесь – черт его знает, где у них гостиница и сколько она может стоить?! А вдруг Микки еще подъедет меня искать! Я и не заметила, как придремала. Разбудило меня короткое слово «Пипец!» (это я его уже литературно причесала) – в камере хранения тусили три подростка, активно употребляя ненормативную лексику великого и могучего русского языка. Я и не знала, что так люблю наш язык даже вне литературного поля! Оказалось, что мальчишки два года назад вместе с родителями эмигрировали из Приморского края в Австрию. А в выходные дни развлекаются тем, что катаются по Европе. Поездка в Любляну в их планы не входила – они собирались в Венецию, но перепутали электрички. Их тоже удивило, что станция закрыта на ночь, и движения поездов практически нет. Один из них пожаловался, что начинает простужаться, и я тут же предложила растереть его вьетнамской «Звездочкой», которая завалялась в моей косметичке. Парнишка обрадовался: «Детством пахнет!». В пять часов утра открыли кафе, зал ожидания – чекальница – так он называется по-словенски. И тут стали просыпаться и подтягиваться местные бомжи. Их утро начиналось с чашечки кофе – Европа наложила свой аристократический отпечаток на их распорядок дня. В 6 утра я наконец-то дозвонилась к приятельнице – оказалось, что мужа забрала вечером «скорая помощь» – сказались отголоски недавней автомобильной аварии. Меня она забрала с вокзала, ставшего за эту ночь практически родным, уже к 12-ти часам дня. Моё бомжевание закончилось – начался приятный гостевой этап путешествия.