«Добрый вечер, дорогие товарищи телезрители! Говорит и показывает…», — так начинались знаменитые репортажи Озерова. Уже в самой первой фразе отчетливо чувствовалось: произойдет что-то из ряда вон выходящее, вам предстоит стать свидетелем настоящего события. И от этого события был совершенно неотделим грузный и добрый человек, произносивший эти волшебные слова. 

Человека этого звали Николай Николаевич, так же, как и его отца. В семье Николая Озерова — солиста Большого театра — росли два сына, Юрий и Николай. Оба мальчика выросли в очень известных людей. Юрий Николаевич Озеров стал кинорежиссером. Одной его эпопеи «Освобождение», посвященной Великой Отечественной войне, хватило постановщику, чтобы стать лауреатом Ленинской премии и войти в историю советского кинематографа.

У Николая жизнь развивалась по-другому. Он мечтал быть певцом, но не обладал сильным голосом. И все-таки актерской карьеры не избежал, правда, в драматическом театре. Это был не просто театр, это был МХАТ — главный драматический центр государства. Когда Озеров поступил туда на работу, он был первым теннисистом этого самого государства. Согласитесь, экзотика — первая ракетка на сцене первого театра страны, событие даже по нынешним временам, когда ничто никого уже не удивляет.

Озеров был хорошим теннисистом. Насколько хорошим, судить трудно — в международных соревнованиях полпреды советского тенниса тогда не участвовали. И, все же, был неоднократным чемпионом СССР, играя одновременно на неплохом уровне в футбол. 

Николай Озеров не был выдающимся артистом — он не входил в число «первачей», да и МХАТ не стал для него родным домом. Он играл в «Пиквикском клубе», в других спектаклях. Самой знаменитой его ролью был Хлеб в легендарной «Синей птице». Обладая солидной фактурой, Николай Николаевич очень подходил для создания этого персонажа и успешно лепил на сцене образ большого и мягкого Хлеба в течение нескольких десятилетий.

В МХАТе, конечно же, ревновали Озерова к спорту. В спорте его ревновали к театру, часто пеняя, что он разбрасывается, всеяден, перестал придерживаться режима, как следует тренироваться и так далее. Но поделать с Озеровым ничего не могли. Он был личностью — и этим многое сказано.

Любопытно, что слава пришла к Озерову на стыке искусства и спорта. Приняв эстафету главного комментатора страны от легендарного радиоаса репортажа Вадима Синявского, Озеров достаточно быстро стал очень популярен, его имя и фамилия стали нарицательными. Он комментировал различные виды спорта, прежде всего, конечно, футбол и хоккей, бывал на чемпионатах мира, Европы, Олимпийских играх, объездил буквально весь мир. И представить было невозможно, что какой-то важный матч будет комментировать не Николай Озеров, а кто-нибудь другой. Он был непременным гостем престижных новогодних «огоньков», ему доверяли интервью с первыми космонавтами — Юрием Гагариным и Германом Титовым. Словечки и фразы Озерова — «такой хоккей нам не нужен» и многие другие — становились крылатыми, их цитировала вся страна.

Параллельно Николай Озеров невольно стал киноактером. Вначале он играл конкретных персонажей, но их настолько отождествляли с ним самим, известным, что вскоре Озеров стал изображать на экране исключительно самого себя. Озеров пришелся ко двору во многих фильмах (возьмите хотя бы «Одиннадцать надежд»). Он не слишком нужен был по сюжету, но придавал повествованию необходимый колорит и достоверность. Он просто появлялся в кадре, что-то говорил, таскал нашим ребятам, игравшим за рубежом, прессу с далекой родины, обсуждал с тренерами план игры. Был своим и на тренировках, и на рыбалке и, конечно же, присутствовал в комментаторской кабине на своем законном рабочем месте.

Многие завидовали Озерову. Они не смогли прорваться, а он смог, занял свое место на десятилетия. Завистникам приходилось ждать реванша.

И такое время пришло. Закончилась эпоха главного хоккейного болельщика страны — генсека Брежнева, ушел в отставку всесильный босс телевидения Лапин. Уже появились к тому времени и продолжали появляться новые лица среди комментаторов —Иваницкий, Маслаченко, Перетурин и другие. Многие из них захотели занять ведущие позиции — это естественно при смене поколений. И главный удар пришелся на Дядю Колю и грузинского комментатора Котэ Махарадзе, который по профессии тоже был драматическим актером. Начало создаваться мнение, что комментарий этих аксакалов непрофессиональный, они якобы не разбираются в спорте и вместо профессионального анализа несут отсебятину по принципу «что вижу — то говорю».

Озерова стали прижимать, называя причину: ему, дескать, из-за болезни тяжело выезжать и комментировать важные матчи. Развязка наступила на чемпионате мира по футболу 1986 года. Озеров должен был комментировать финальный матч, но в последний момент из Москвы поступило распоряжение — финал комментирует Владимир Маслаченко. Привычное обращение с тем, кто не так молод и силен, как раньше.

Отойдя от комментаторских дел, Николай Озеров очень много занимался общественной работой. Здоровье, конечно, не радовало — Озерову ампутировали ногу, передвигаться было тяжело, особенно трудно стало посещать спортивные соревнования: так много лестниц, такие крутые ступеньки…

Как всегда, после смерти Озерова стало ясно, кого мы потеряли. Мы потеряли профессионала с правильной речью, культурного и достаточно компетентного. Может быть, он действительно не знал (да и не хотел знать) каких-то тонкостей, может быть, не мог допустить большой доли юмора (не разрешалось по тем временам), но он был человеком, с которым было замечательно вместе переживать перипетии спортивных соревнований. Театральность в репортаже — дело немаловажное, вряд ли болельщикам во время матча нужен сугубо профессиональный комментарий, мы ведь смотрим, «читаем» игру глазами не профессионалов, а болельщиков — в этом прелесть. Не случайно многие яркие комментаторы сегодняшнего дня вольно или невольно следуют озеровской традиции. А о безграмотных комментаторах, которых вынесло на поверхность новое время и новые государства, и говорить как-то в связи с Николаем Озеровым не хочется.