Отец Елены, художник Алексей Генерозов, работал в городском худфонде. Мама – медсестра. В семье с тремя детьми достаток был, как у всех. Жили не в роскоши, но и не бедствовали. Как должное воспринимались все завоевания советской власти: гарантированное трудоустройство, бесплатная квартира, медицинское обслуживание, возможность дать детям образование.

К ровной, спокойной, уверенной жизни готовилась и Лена. Она пошла по материнским стопам, выбрав профессию медсестры. Вышла замуж, родила сына и дочь. Но тут грянула перестройка, повлекшая за собой развал Союза и  все связанные с этим перемены. В новых условиях каждый барахтался и выживал, как мог.

О заработках за рубежом наша героиня слышала не раз. Но всерьез задумалась об этом, когда обострились материальные проблемы. Квартира нуждалась в ремонте, мебель доживала свой век, из последних сил пыхтел старенький «Москвич», оставшийся у мужа-военнослужащего в память о годах безупречной службы. Дети выросли, надо было учить их дальше, обувать-одевать. Дочь, продолжая женскую семейную династию, с отличием окончила Артемовское медучилище и поступила в Луганский медицинский университет. Сын учился в машиностроительном колледже.  «Они стараются, и мне надо постараться», - решила тогда Елена.

- Я люблю свою семью и ради ее благополучия поехала на заработки, - объясняет она свое решение.

Заграничное «турне» Елены началось с Чехии. Западно-украинские хлопцы, специализирующиеся на такого рода делах, нелегально устроили ее на швейную фабрику.

Чехи – народ законопослушный, и подпольщиков-заробитчан, мягко говоря, не приветствуют. Лена работала с пяти вечера до пяти утра, а потом, шарахаясь от каждого полицейского, пробиралась в свою конуру и отсыпалась. По ночам, заметив приближение патруля, в цехах гасили свет и замирали: «Никого нет дома…».

Шить краматорчанка не умела, поэтому ей досталась самая неблагодарная работа – таскать тяжеленные кипы изделий, загружая контейнеры 3-метровой высоты. Контейнеры тщательно взвешивали и при нехватке хотя бы нескольких граммов возвращали назад. Половину заработанного каторжным трудом хлопцы-благодетели забирали. И нельзя было даже спросить, куда и почему. 

Так что первый заграничный «блин» вышел комом, оставив горький привкус бесправия и унижения. У другой это раз и навсегда отбило бы всякую охоту к дальнейшим приключениям. Но Лена сдаваться не собиралась.

Вернувшись на родину, она стала наводить справки по поводу Италии, где, по слухам, и работы было больше, и отношение к нашим соотечественникам  не в пример мягче. Путь в  итальянский рай перекрывали десятки барьеров. Сколько нервов, ухищрений и денег стоило Елене их преодолеть – это отдельная повесть. Скажем только, что визу ей открыли как врачу(!),  едущему в Италию на 4-дневный семинар по геронтологии (наука о старении и способах продлить молодость человека). Понятно, что международное сообщество геронтологов так и не дождалось научных открытий от Устюговой, хотя, по иронии судьбы, ее последующая деятельность предоставила массу материалов на тему долгожительства.

На пятый день, по окончании визы, Лена влилась в нестройные ряды нелегалов. Выбросить из страны ее могли в любой момент. Но итальянцы весьма лояльны к подпольным мигрантам. За все время пребывания в Италии краматорчанку не остановил ни один полицейский. 

Телефон землячки Валентины, который Елена раздобыла из десятых рук, был единственной путеводной нитью в чужом государстве. Валя приняла ее, как родную. Помогла устроиться в Риме сиделкой  к 85-летней синьоре Марии. Объяснила, как готовить «пасту» - самое популярное блюдо местных жителей. Пастой они называют макароны, которые подаются под разнообразными соусами – мясным, рыбным и т.д. Часто варят «минестроне» - овощной суп. 

- Накидают в кастрюлю побольше овощей – и готово, - рассказывает Лена. 

Она ввела в меню своей старенькой подопечной борщ, котлеты по-киевски. Синьора Мария хвасталась потом перед подругами, что ест вкусный украинский «минестроне». 

- Но итальянская кухня тоже хороша, - признает моя собеседница. 

Она научилась там печь настоящую пиццу и торт «тирамису», из бисквитных слоев, пропитанных особым кремом из творога, желтков, сливок и фруктов.

Овощи и фрукты не сходят со стола итальянцев круглый год. Вообще, выбор продуктов и полуфабрикатов необъятен, цены – примерно как  у нас. Только рыба дорогая, так как считается самой ценной и полезной составляющей рациона. Уважают в Италии и домашнее вино. По чуть-чуть употребляла даже почтенная синьора Мария. 

По-итальянски Елена не знала ни слова. На первых порах ее спасло  то, что после инсульта синьора плохо разговаривала. Но уже через год, запасшись словарями и самоучителями, заробитчанка свободно общалась с соотечественниками Данте.

Итальянский – доступный, музыкальный и красивый язык. Хорошие впечатления остались у Лены и об итальянцах, трудолюбивых и веселых. Среди них много долгожителей. Мужчины работают до 70-80 лет, даже  в этом возрасте прекрасно выглядят и на многое способны. Женщины предпочитают проводить время с подругами, в кафе и ресторанах. Когда Лена восхищалась жизнелюбием римлян, ей говорили: «Это ты еще неаполитанцев не знаешь». 

Но не обязательно было ехать в Неаполь, чтобы убедиться: итальянцы – счастливая нация. Они не скрывают гордости за свою страну, ее историю и современность, великих актеров, певцов, художников и поэтов. А что там творилось, когда национальная сборная выиграла чемпионат по футболу! Машины гудели, люди обнимали и поздравляли на улицах знакомых и незнакомых, запускали фейерверки. Обласканные благодатным климатом, переполненные радостью жизни и уверенностью в завтрашнем дне, они и к чужеземцам относятся снисходительно. Берут нелегалов  в садовники, няньки, сиделки при стариках, уборщицы, официанты - с оплатой, на которую не согласится ни один уважающий себя итальянец. Но для наших заробитчан и это деньги, ради которых они рвутся в Европу на любых условиях. 

Голодных в Италии нет, при церквях накормят и дадут ночлег любому. Каковы на вкус благотворительные обеды, случалось пробовать и Елене.

Синьора Мария, вдова художника, жила одна в четырехкомнатной квартире, заполненной антикварной мебелью и картинами. У этой доброй, спокойной женщины было трое детей, которые давно вылетели из родительского гнезда и в ее помощи не нуждались. Один из сыновей, в частности, владел оливковыми рощами и виноградниками недалеко от Рима. 

Вдова получала 4000 евро пенсии. Четверть из них уходила на «коммуналку». Уровень коммунального сервиса в кондоминиумах вполне соответствует столь высоким отчислениям: идеальная чистота и порядок, вежливый и внимательный портье. В холле  – колясочная, цветочная оранжерея с капельным орошением, а на Рождество устанавливают елку. 

Елена находилась при своей синьоре круглосуточно, без праздников и выходных. Ухаживала за ней, готовила еду, прибирала в квартире. Периодически приходил семейный доктор, измерял бабуле давление, делал уколы. Когда узнал, что украинка по специальности медсестра, передоверил ей эти процедуры. Кстати, в качестве страхового взноса пациентка ежемесячно перечисляла 30 евро. Это гарантировало ей полное медицинское обслуживание и на дому, и в стационаре, без всяких дополнительных трат на лечение и лекарства.

В личном распоряжении Елены оставалось всего два часа в сутки, с 14.00 до 16.00, когда вся Италия спит. В сиесту даже машины редко показываются на улице. Очевидно, эта давняя традиция связана с жарким климатом. В ноябре-декабре там начинаются дожди, а при понижении температуры до шести градусов с минусом закрываются офисы и школы: холодно! В  свободные два часа краматорчанка ходила в парки, музеи, пристраивалась к экскурсиям «руссо туристо». Говорит, что теперь знает Рим, как свои пять пальцев.

Два с половиной года она ухаживала за старой женщиной, всеми силами стараясь продлить и скрасить ее жизнь. Но всему когда-то наступает предел. Синьора Мария умерла в больнице на руках у Елены. Рядом лежала еще одна итальянская бабуля, 94-летняя Анна. Ее дочь видела, с какой заботой относится к старикам краматорчанка. И пригласила сиделкой к своей матери.

Елене снова повезло: не пришлось долго искать новую работу. К тому же новая хозяйка полюбила ее с первых дней: «Иди отдохни, дорогая, всего не переделаешь. А ты детям своим звонила? Как у них дела?». Синьора Анна, красивая и в свои 94 года, носила изумительные шляпки. Ей был отпущен на этом свете еще один год…

Потом Лена работала на подмене, у случайных хозяев, сиделки которых заболели или уехали в отпуск. Сама она заболеть боялась больше всего: кому ты нужна в чужой стране, без документов, без денег, без близких людей? Но и в этом плане ей повезло – почти за пять лет на чужбине даже зубы ни разу не беспокоили. Морально было тяжело в разлуке с детьми и внуками. Елена названивала им при первой возможности, позже общалась по скайпу. Опять же, счастье, что сын и дочь справились без нее, не свернули на дурную дорожку, как это нередко бывает в семьях заробитчан.

«Ты счастливая, fortunatо», - говорили ей в Италии. По сравнению с теми женщинами, кому попались злые и капризные хозяйки, кого ограбили, кинули, кто пропал без вести, кто вернулся домой в гробу (неправильно перешла дорогу,  сердечный приступ, криминал) – да, краматорчанка действительно счастливая. Не повезло ей и тысячам ее соотечественников только в том, что родное государство вынуждает отправляться на заработки за тридевять земель самых предприимчивых, решительных и трудоспособных граждан. Пока их таланты и профессионализм не востребованы в Украине, мы так и будем мыть унитазы в Италии.