Детство Валерия Золотухина прошло в алтайской деревне с поэтическим названием Быстрый исток. Самое яркое, что он помнит из того периода, и что, в конце концов, сплавило его характер  - это детство на костылях. Семилетним мальцом вывалился он из окна второго этажа и сильно зашиб колено. Не сразу оказали ему помощь, да и помощь эта получилась неправильной - от бедра до щиколотки заковали ногу в гипс. К счастью, под этим панцирем завелись вши, и мальчонка карандашом расчесал опухоль. Гипс пришлось снять. А иначе Валерий на всю жизнь остался бы калекой.

- Сколько ребятишек из того санатория остались инвалидами! Мне поставили диагноз туберкулез кости и объявили, что никогда не буду ходить самостоятельно. Я и в самом деле до восьмого класса на костылях ходил, больная нога на шесть сантиметров была длиннее здоровой.

- Ребята не дразнили?

- Дразнили. Да только мне было плевать на это, у меня всегда было чувство счастливой уверенности в себе, я даже допустить не мог, что не достигну задуманного. А мечтал я ни много, ни мало, а стать артистом. Я же не понимал тогда, что с моей травмой это невозможно, потому, наверное, и добился своего. Помню, был еще совсем маленьким, мамка уходила в поле работать, меня привязывала за ногу к порогу, чтобы никуда не уполз. А я песни пел. Мимо люди проходили: кто молока нальет, кто хлеба кусок даст - так я уже с детства актерством зарабатывал. Позже сестра сказала: «Быть тебе или великим артистом, или великим пьяницей», - это она к тому, что, вернувшись из санатория, я удивил домашних тем, что запросто махнул стакан вина - что мне вино, если меня столько времени лечили горьким кальцием и рыбьим жиром.

- А за девочками ухлестывали, небось, первая любовь не спрашивала справку о вашем здоровье, нахлынула без спроса?

- Точно. Это произошло еще в санатории, где я три года провалялся, привязанный к кровати, мне не было и десяти лет. Влюбился я в пышногрудую медсестру, думаю, не только я влюбился, все собратья по палате тайно о ней вздыхали, а я собирался на ней жениться…

Про такой поступок говорят: «Не ведает, что творит». Деревенский парнишка в шароварах и с гармошкой поступил в ГИТИС, причем на отделение оперетты, туда, где надо с легкостью петь и танцевать - это с больной-то ногой. Валерий прихрамывал, но умудрялся обманывать педагогов. 

- Чтобы не отставать от коллег, мне приходилось гораздо больше заниматься. От таких нагрузок в любой момент могло произойти обострение. Тем более, что по своей внешности я скорее подпадал под амплуа комика и простака, а тут уж пришлось бы на сцене выкладываться на полную катушку. Я понимал, что долго в таком напряжении не протяну. Но я фартовый парень! Наш педагог Ирина Анисимова-Вульф, режиссер театра Моссовета стала вести со мной «подрывную работу», переманивать в драматические артисты - она увидела во мне яркую индивидуальность. Так что у меня уже с первого курса был свой театр - это исключительный случай.

- Говорят, в те годы с вами не соглашалась танцевать ни одна девушка, как же тогда вам удалось завоевать сердце первой красавицы курса?

- Нину Шацкую я выбрал, потому что она была самой красивой и недосягаемой, мы учились на одном курсе: я был секретарем комсомольской организации, а она прогульщицей: Однажды она попросила у меня какую-то лекцию, а я сказал, что дам, но только в общежитии. А общежитие, скажу я вам, коварное местечко. 

- Актерская семья - неустойчивая формула: оба ранимы, оба жаждут славы. Завидовали успехам друг друга?

- Конечно. Нина уже снималась в кино, а я нет. Однажды мы поехали в мое село отдохнуть, по этому случаю в клубе показали фильм с Нининым участием и устроили ей творческую встречу. А потом в «Алтайской правде» написали: «Наше село посетила известная актриса Нина Шацкая со своим мужем». Знаете, как обидно было?! Конечно, хотелось узнавания на улице, чтобы открытки с твоим изображением продавали, и лицо во всю афишу красовалось - именно о такой популярности я мечтал в детстве. А первую свою афишу я увидел в проезде Художественного Театра: над туалетом. 

- Если гражданский брак можно счесть браком - вы трижды женатый человек.  Вот почему, Валерий Сергеевич, актеры в большинстве своем столь непостоянны в своих любовях, в выборе спутниц?

 - Послушайте, не только актеры - все люди так живут! Просто наш каждый шаг у вас на виду… Когда у меня Ванька родился от Иры, а я в браке с Тамарой по-прежнему состоял и разводиться не думал.  Но это палка о двух концах - мне двоеженства сам Бог велел бояться - и сын священник, и сам я воцерковленный человек. И, вроде бы, такой подход к делам семейным - страшное нарушение законов брака, но я каждый день прошу Бога, чтобы он меня простил. Думаю, буду прощен - время обеим своим женщинам одинаково уделяю. А из троих сыновей (старший сын Валерия Золотухина - Денис от Нины Шацкой, средний - Сергей от Тамары, наложивший на себя руки в 2007 году, и младший сын Иван от Ирины Линдт) я ни одного не воспитывал. Наверное, от отца передалось - он у меня был председателем колхоза: уходил - мы еще спали, приходил - мы уже спали…

- Вы можете назвать себя счастливым?

- За многое из того, что я сделал, мне не стыдно. И поэтому думаю да, -  могу назвать себя счастливым человеком. 

- К Любимову на Таганку вы попали с основания театра?

- Это и помогло мне избежать традиционных для любого театра интриг. Кто меня будет подсиживать, если я старожил? Я переиграл много разнообразных ролей - Любимов понимал, какую «глину» он имеет в своих руках.

- Но Гамлет, тем не менее, достался Высоцкому.

- Потому что он этого очень хотел, эта работа была очень дорога Володе. Но он много выступал, ездил с гастролями и этим часто ставил под угрозу срыва спектакль. Тогда Любимов решил ввести меня на эту роль. Сам он говорил, что это, скорее воспитательная мера. Володя обиделся, сказал, что уйдет из театра в тот же день, когда я сыграю Гамлета. Угрозу эту я всерьез не принял, но Гамлета так ни разу и не сыграл.

- Завидовали другу?

- Да завидовал, но не чистой, а самой черной завистью, какая только бывает. Я, может, самому Пушкину так не завидую, как Высоцкому. Он очень правильно ушел, пусть меня Бог простит, но это так. Я видел, как хоронили великого комика Эраста Гарина, дожившего до старости, за его гробом шли с десяток старух. Вы можете представить 60-летнего Андрея Миронова? Я - нет. Уходить надо вовремя, но это, к сожалению, не в нашей воле. 

- Да рано вам еще об этом думать! 

 - Не рано. С иронией надо к смерти относиться - люди себе раньше гроб готовили, который на чердаке десятилетиями стоял. А при жизни надо успеть все распоряжения оставить. Я еще не оформил завещание официально, но я его написал. Я еще, когда патриарху первому писал, собирая деньги на строительство церкви в деревне на Алтае, решил для себя: буду похоронен в родном селе и хочу, чтобы мои кости слышали звон колоколов этой церквушки. Недавно я ездил в родные края, а меня односельчане спрашивают: «Сергеич, здесь будешь лежать?» -  «Да!». А они: «Так мы давай камень закажем, гранит». Я рот открыл от удивления: «Вы че, склеп мне собираетесь сделать?» Мне покойный сын Сергей говорил: «Пап, ну что ты дурью маешься - кто будет ездить к тебе на могилу на Алтай?». А я говорю: «Ну, вы не будете ездить, так внуки поедут, туристы какие-никакие». На смертном одре нужно быть мужественным, не сваливая на мир вину за то, что ты был, а теперь уходишь.