«Бывает старость величественная, бывает гадкая, бывает жалкая старость». Так утверждал классик. И дополнить его можно такими словами: старость бывает голодная, унизительная, одинокая, опостылевшая и обременительная.

От этой темы хочется отвернуться и сделать вид, что проблема старости – не для тебя, поучительные уроки – ни к чему. Вкладывая копейку в протянутую сморщенную ладошку, мы не признаемся сами себе, что таким образом откупаемся от нищих, голодных стариков, обеспечивая иллюзорный покой своей совести.

А им так хочется дожить достойно, не быть обременительными родным и найти ответ на риторический вопрос «За что?». 

Мою героиню назовем Валентиной Алексеевной. Ее судьба во многом похожа на судьбы людей, на долю которых выпали тяготы Отечественной войны, голод 30-х и 40-х годов, коммунистические стройки, бесконечные пятилетки, оттепель 60-х. Их семья жила в Краматорске. Отец бесконечно уезжал в командировки и в какой-то момент пропал. После смерти матери, Валюша попала в гвардию беспризорников. Голодала, ночевала под открытым небом, попрошайничала, пока не определили ее в детский приют. Со временем обнаружился отец. Но забирать дочь с приюта он не спешил – опять мотался по командировкам, что-то строил, ратовал за судьбу всего человечества, мало интересуясь судьбой единственной родной души. Валя росла, как и все дети того времени, училась, со временем стала работать. Родной дядя по очень большому блату устроил ее на одну из шахт Донецкого края мотористкой. Деньги платили хорошие. За все годы она впервые забыла о непроходящем чувстве голода. 

Трижды вдова

Вышла замуж. Но все жизненные планы и мечты перечеркнул 1941-й год. С мужем они были призваны в армию и попали с санитарный батальон. Выносливости Валюши удивлялись все. «Двужильная ты, что ли?» – спрашивали раненые, когда она возвращалась с очередным солдатом, притянутым на шинели с передовой. 

На войне она потеряла мужа. После его гибели узнала, что беременна. В своей медчасти ее уговорили сделать аборт – мужа нет, кругом война, разруха. Срок был уже приличный. После операции начались осложнения. Одним словом, она знала, что материнство – это не для нее. 

Закончилась война. Появилась надежда, что жизнь наладится, и впереди ее ждет еще много хорошего. Валя вернулась на шахту. Вышла замуж второй раз. Купили домик, появилась приличная одежда. «Я любила пошиковать», – вспоминала Алексеевна. Все бы ничего, да вот муж после контузии очень болел. Болел, болел и в начале 60-х годов умер. 

Третье замужество было еще короче. Валя стала вдовой в 48 лет. Последний муж умирал мучительно – рак пищевода не оставил ему никаких шансов. После его смерти она поставила крест на своей личной жизни – терять близких людей было горько и тяжело. «Судьба моя видно такая. Вдовья», – рассуждала Валентина Алексеевна. 

Ключевая вода

А жизнь продолжалась. Работала. Вышла на пенсию. Переехала в родной Краматорск, купила небольшой домик с четырьмя сотками огорода и колодцем, в котором была изумительная вода – чистая, свежая, ключевая. Этот колодец и перевесил ее последние сомнения: покупать - не покупать. Работы она никогда не боялась, деньги были, поэтому ее усадьба всегда была образцово-показательной: чистенький дом и двор, всегда свежевыкрашенный забор, цветы в палисаднике, ухоженный огород и колодец с деревянным козырьком. Алексеевна специально нашла мастера, который украсил козырек резьбой с затейливым рисунком. Некоторые соседи осуждали: «Дурью маешься. Зачем тебе тратиться на обыкновенный колодец?». Она усмехалась и отвечала: «И не обыкновенный он вовсе. С живой водицей». И пускала всех за ключевой водой – никогда ее калитка не была закрыта на засов, никогда не было обид на людей.     

«A что это у вас так вкусно пахнет?»

Жизнь шла своим чередом. Тихо стали подкрадываться болезни. Одиночество становилось невыносимым. Старость – не в радость. И умные люди посоветовали найти опекунов – будут ухаживать, до смерти досмотрят. Совет запомнила, но где их, опекунов, искать, не знала. И отложила эту тему на какое-то время. А тут случай решил все. На выходе из собеса Алексеевну догнала молодая женщина. И сама предложила взять над бабушкой опекунство. Так в доме Валентины Алексеевны появились жильцы – семья Марины. Вначале ей было удивительно и интересно наблюдать другой жизненный уклад. Да и Марина с мужем изначально вели себя хорошо – не ссорились между собой, ухаживали за Алексеевной. А затем наступило время неприятных открытий и разочарований. Все чаще муж Марины, придя с работы, спрашивал: «Бабуля, вы не видели Марина что-нибудь готовила на обед?.. А что это у вас так вкусно пахнет? Я бы с удовольствием борщика похлебал». Так постепенно Алексеевна сама взяла опекунство над семьей Марины. С ее шифоньера постепенно стали исчезать вещи – хорошие добротные пальто, платья, кофты. На вопрос хозяйки опекунша нагло отвечала: «А оно вам нужно? На тот свет что ли собрались с собой забрать?». Скандалы нарастали и в семье опекунов, и во взаимоотношениях с Валентиной Алексеевной. Однажды свидетельницей такой перебранки стала соседка. Она не вмешивалась, а просто вызвала участкового милиционера, и так как отношения Алексеевны с опекунами были «полюбовными», т.е. официально еще некоторые документы не подписывались, то выставить молодых людей с территории бабули было делом нескольких часов.

Какое-то время Валентина Алексеевна приходила в себя. Но болезни диктовали свое – нужна была помощь, без которой полуслепая женщина, страдающая диабетом, оказалась практически беспомощной.

Когда больше нет сил

Нашлась пожилая пара, которая опекунством над одинокой женщиной решила жилищную проблему своей дочери. Эти люди были настойчивее, приносили гостинцы, привезли частного нотариуса и уже на законных основаниях подселили к Алексеевне дочь. 

«Особо меня не обижали. Кормили супчиком, кашкой. А пенсию забирали всю, – рассказывает Валентина Алексеевна. – А в начале мая поставили условие – с 5-ти утра, когда их дочь уходила на работу, стали закрывать на целый день дом – а меня выставляли на целый день на улицу. А то памяти, говорят, у вас совсем нет – бросаете все открытым или включенным. Не ровен час обворуют!». А какой у нас был май, а потом июнь – все знают. Дни были то жаркие до умопомрачения, то прохладно-дождливые. И бабушка, чтобы не мокнуть под открытым небом, не надоедать соседям, придумала прятаться в емкости, в которой раньше хранила уголь. Там и коротала она день, чтобы попасть в свой дом, когда опекунша приходила с работы. И в какой-то момент ей все до такой степени опостылело, что решилась Алексеевна на отчаянный шаг. Пошла на ощупь в огород, к своему любимому колодцу. Живая вода была недалеко и обещала покой, решение всех проблем. Бабушка наклонилась резко вперед всем телом и ….со стоном упала назад.

…Нашли ее возле колодца уже вечером в луже собственной крови с огромным порезом на шее. Остановила ее стальная тонкая проволока, которой «сердобольные» опекуны обмотали сруб колодца, отваживая соседей от привычки пить живую воду…

В больнице прооперированную Алексеевну проведать оказалось некому. Кормили и ухаживали сердобольные медсестры, а она неустанно звала избавительницу-смерть на свое изболевшее тело, измученную душу.  

P. S. Со своей героиней, которая жила на Беленькой, я познакомилась в лоротделении. После нашего  разговора она еще пыталась выброситься из окна третьего этажа больницы – девчонки поймали за тапки.  Сейчас ее уже нет – женщина умерла, дождавшись своей смерти.