Ноябрь иногда называют месяцем космической грусти. В преддверии зимы человек, являясь частью природы, часто чувствует себя обессиленным и опустошенным как физически, так и морально. Именно в этот месяц люди нередко задумываются о смысле своей жизни, производят переоценку ценностей. Хорошо, если в целом жизнь удалась, рядом есть семья. А когда нет никого, кто мог бы поддержать или выслушать, человеку приходится крайне нелегко. Иногда доходит даже до того, что мысль о нецелесообразности дальнейшего существования кажется вполне естественной…

 Совет да любовь…

      История, о которой я хочу рассказать, произошла с жителем Черевковки Владимиром Метиком. Начало ее уходит в 70-е годы прошлого века. Поведали мне ее родственники и соседи мужчины, о котором пойдет речь. Жил себе молодой парень по имени Владимир. Красивый, здоровый, с далеко идущими планами на жизнь. Когда пришло время, женился на милой девушке. Жить стали в доме, который достался Владимиру по наследству от дедушки. Знакомые в один голос говорили: «Какая красивая пара! И как у них все хорошо!». А супруги только крепче держались друг за друга. Жена Ирина работала в детском саду, Владимир – на карандашной фабрике. За умение договариваться с людьми, нестандартный подход к работе его всегда уважали. Один за другим родились три славных мальчугана – папина гордость.     

      Суровые 90-е…

      А затем наступили 90-е годы… Люди массово теряли работу, настроения в обществе были тяжелыми. Сокращались рабочие места, детские сады закрывались, предприятия лихорадило. Люди уезжали на работу за границу, выходили торговать на рынки… Страна находилась в упадке. 
      В этот период произошел надлом и в этой ячейке общества. После взаимных упреков и обвинений, жена, взяв с собой старшего сына Романа, уехала в Россию. Знакомым сказали, что на заработки, но все понимали, что отныне Владимир будет воспитывать младших сыновей сам. Но жалоб от него никто не слышал… Меж тем, судьба уже уготовила отцу-одиночке новое испытание. Летом, через месяц после отъезда мамы, мальчишки пошли купаться на Торец, протекающий недалеко от дома. Ушли – и не вернулись. Отец отчаянно искал сыновей, отказываясь верить в плохое. А через неделю их нашли утонувшими. По всем признакам было видно, что кто-то из них тонул, а кто-то спасал. Младшему, Жене, было 5 лет, а Вове – 12. Скорбь отца, у которого в жизни больше никого не осталось, представить трудно. Боль, отчаяние, чувство вины за то, что недоглядел за детьми, еще долгие годы будут преследовать Владимира и во сне, и наяву. Верной спутницей судьба его так и не одарила. Женщины в доме, конечно, были, но связать с кем-то свою жизнь мужчина то ли не хотел, то ли, вспоминая горький опыт, боялся снова обжечься. После закрытия карандашной фабрики Владимир Метик (впрочем, как и многие в то время) пошел добывать себе кусок хлеба, торгуя на Центральном рынке хозяйственными принадлежностями. 
      
      Хождение по мукам

      Полтора года назад в доме Владимира появился еще один жилец – его племянник Артем. Жили, по словам соседей, мирно. Продав бутик на рынке, они купили на двоих автомобиль. Оснастили его рацией. И единственным источником доходов отныне был доход Артема от извоза. С тех пор Владимира практически никто не видел. В такие моменты задумываешься, что мы часто в суете и жизненном круговороте не замечаем или не хотим замечать того, что творится на душе у людей, живущих неподалеку. Вспоминается то доброе время, когда в небольших поселках, провинциальных городках люди все и обо всем знали. Проблемы и радости обсуждались на лавочках, в транспорте, на работе. Соседи угощали друг друга пирогами и часто ходили друг к другу в гости… Сегодня, к сожалению, этого уже нет… 

      Владимир стал злоупотреб-лять спиртным, но всякий раз его останавливали то племянник, то Наташа (женщина, с которой несколько лет Владимир жил в гражданском браке). Год назад ему стало плохо. Что болело конкретно, мужчина никому не говорил. От врачей и осмотра категорически отказывался: «Все равно умирать…» – отмахивался Владимир, продолжая второй месяц лежать в постели. Как-то Наташа, раз в месяц навещавшая бывшего гражданского мужа, услышала от него странную фразу: «Я проживу 49 с половиной лет». С чего он это взял, Владимир никому не объяснял. (Как выяснится позднее, ошибся он ровно на год.)
      Огород, который раньше был практически образцовым, последние два года находился в запущенном состоянии. «Да много ли нам с Артемом надо? – отвечал Владимир вопрошающим соседям – Килограмм картошки да полкило помидоров легче купить на рынке».  

Освобождение?

      1-го ноября Владимир покупался, убрал во дворе и в доме, постирал свои вещи. Затем постучал в ворота соседа с просьбой позвонить с его телефона. Говорил с Артемом и Наташей, обоих просил о встрече. Племянник, сославшись на занятость по работе, приехать не смог. Жена в единственный за месяц выходной, плохо себя чувствуя, тоже просила отложить встречу. Владимир не настаивал. Вскоре после этого мужчину видели в магазине покупающим пиво, хлеб и сигареты, а затем кто-то, удивляясь, заметил его идущим в церковь. Человек был в прекрасном расположении духа. Со многими разговаривал, шутил. 

      Около двух часов дня соседка, провожавшая своих гостей, увидела над домом Владимира большие клубы дыма. Вызвали славянских МЧСников. Новость, которую сообщили спасатели, заставила содрогнуться всех – Владимир сам поджег свой дом и повесился. Причину, которая могла подтолкнуть его к этому, никто наверняка не знает. В последнее время, по словам племянника, мужчина часто вспоминал прожитую жизнь. Ясно одно – человек устал: от одиночества, от тоски и скорби, от обиды за несправедливо жестокую к нему судьбу. Но вот нашел ли он освобождение от столь тяжкой и непосильной ноши? Вряд ли… 
      Священнослужитель Виктор Куриленко прокомментировал проблему так:
      – Добровольное лишение себя жизни, даже если оно представляет собой бегство от страданий, всегда являлось тягчайшим грехом, который церковь уже не может отпустить, ибо всякий грех отпускается только при покаянии (а у самоубийц такой возможности уже нет). Это откровенный бунт против жизни, а значит – и против Бога. Библия утверждает, что суицид является прямой дорогой в ад.
      …Прошла неделя. Я пришла сфотографировать дом Владимира для статьи. По узкому переулку со всех сторон на меня лаяли собаки, явно не одобрявшие моего присутствия на их территории. Вот нужный дом. Двор аккуратно убран (что бывает редко, когда мужчина живет один), на натянутой веревке болтается постиранное хозяином белье. Подхожу поближе к забору, пытаясь поймать кадр получше, и замираю… Сквозь створку в заборе на меня смотрит собака, в глазах которой – вселенская печаль.
      – Барон, – познакомил меня с огромным ротвейлером сосед, стоявший неподалеку. – Очень умный пес. Видите, он не лает, как все собаки. Потому что понимает: раз я рядом, значит, и вы – «своя».
      Барон, словно подтверждая слова мужчины, стоя у забора на задних лапах, стал мирно ко мне принюхиваться. 
      А вот когда выносили умершего, по словам соседа, собаку словно подменили. Он не подпускал к своему хозяину никого, словно прося оставить его еще хоть на чуть-чуть. Отчаянно лизал холодные руки, не понимая, почему они не треплют его загривок, как раньше. Что-то случилось, но что – Барону (впрочем, как и многим знакомым Владимира) не понять. А сам хозяин уже ничего никому не расскажет…

      Комментарий специалиста

      Марина БУРДА, врач: Cамоубийство – одна из вечных проблем человечества, поскольку существует как явление практически столько же, сколько существует на Земле человек. Самоубийство, как считают исследователи, явление сугубо антропологическое. Считается, что случаи самоубийств животных являются либо поэтическим вымыслом, либо неправильными выводами из поверхностных наблюдений за жизнью животных. Ни скорпион, вонзающий себе свое ядовитое жало в спину, если его окружить горящими углями, ни те животные, которые отказываются от пищи в неволе и погибают, не действуют сознательно, и это – главное отличие их поведения от поведения человека.

      Истинное самоубийство предполагает жестокий поединок жизни и смерти, в котором терпит поражение все, что удерживало человека на этом свете. Но что же его удерживало до сих пор, несмотря на невзгоды, и что заставило наложить на себя руки? 
      Если человек решает лишить себя жизни – это означает, что в его сознании претерпела серьезные изменения фундаментальная этическая категория – смысл жизни. Человек решается на самоубийство, когда под влиянием тех или иных обстоятельств его существование утрачивает смысл.
      Как писал Николай Бердяев в психологическом этюде «О самоубийстве», «Самоубийство есть психологическое явление, и, чтобы понять его, нужно понять душевное состояние человека, который решил покончить с собой. Самоубийство совершается в особую, исключительную минуту жизни, когда черные волны заливают душу и теряется всякий луч надежды. Психология самоубийства есть прежде всего психология безнадежности. Безнадежность же есть страшное сужение сознания, угасание для него всего богатства Божьего мира, когда солнце не светит и звезд не видно, и замыкание жизни в одной темной точке, невозможность выйти из нее, выйти из себя в Божий мир. Когда есть надежда, можно перенести самые страшные испытания и мучения, потеря же надежды склоняет к самоубийству...».
      Можно ли помочь человеку в подобной ситуации? Безусловно. Очень часто суицидента удерживает от непоправимого поступка даже не консультация психолога. Слова близкого, родного человека («ты мне дорог, мне нужна твоя помощь, я люблю тебя») наполняют жизнь человека, казалось бы, утраченным навсегда смыслом. Как часто в водовороте ежедневных забот мы забываем об этом. 
      Истинный суицид никогда не бывает спонтанным, неожиданным. Такому роковому шагу всегда предшествуют угнетенное настроение, депрессивное состояние, разговоры о само-убийстве.
      Присмотритесь внимательно к своим родным и близким. Может, кому-то из них именно сейчас не хватает вашего внимания, любви, слов одобрения. Оторвитесь от бытовых и производственных проблем, уделите капельку внимания и своего душевного тепла близким и дорогим для вас людям. И, возможно, именно Вы убережете их от непоправимого.