Последнюю неделю я была в Харьковской области у друзей. С выездом из города тянула до последнего, но после ночи, проведенной в бомбоубежище, решила: достаточно! Трое суток без сна, дергающееся веко, реакция на малейший звук – может, хватит?
В небольшом мирном селе, в котором мои приятели купили себе дом, люди, к моему удивлению, уже были разделены на две политические стороны.
- Свое мнение держи при себе, - шепнула мне подруга. – Здесь все - пятьдесят на пятьдесят. Разговариваешь с человеком и не знаешь, чего можно от него ждать…
К счастью, говорить мне ни с кем из местных не пришлось. Пару дней не хотелось общаться ни с кем. Отнекивалась: «Я в стрессе». Не хотелось никуда ходить, ничего читать, тем более, смотреть новости по телевизору. Ведь там война…
Сейчас мне кажется, что война всегда была рядом со мной. Когда я слышу о войне, то словно возвращаюсь в свое детство. Вот мой дядя рассказывает о том, как воевал, и курит, курит, курит… Вот бабушка достает похоронку, показывает мне и плачет: «Мы живем в мире. А какой ценой он достался? Твой дедушка в танке сгорел, а посмотри, вон сосед, дед Иван, лишился ног, пришел калекой. А какой красавец был!».
Представить деда Ивана красавцем мне было сложно. В редкие минуты трезвости он всегда угощал меня яблоками. И зимой, и летом. И всегда при этом, молча, гладил меня по голове, пугая до икоты. Мне казалось ужасным, что бабушка не защищает меня от страшного соседа, а только отворачивается и смотрит в сторону…
Хорошо помню, как в первом классе моя молоденькая учительница радостно объявила: «Ребята! Закончилась война во Вьетнаме!». Я совершено не знала, где этот Вьетнам, но часто слышала непонятные слова – «напалм», «Хо Ши Мин», «вьетконговец», «Сайгон»…
Потом родители стали тихо говорить: «Дубчик», «Варшавский договор», «танки в Праге»… Чуть позже - Ливан, Египет. Папин друг тогда возмущался: «Наши воюют, а у арабов, как намаз, так падают и молятся. А наши гибнут!».
На уроке пения мы учили «Юного барабанщика». Помните: «Мы шли под грохот канонады, мы смерти смотрели в лицо…»? А в «Книге для чтения» были «детские» стихи – «…заходим в тыл и полный газ даем. И эту пушку, заодно с расчетом, мы вмяли в рыхлый, жирный чернозем». Разве кто-то объяснял нам, что «расчет» - это живые люди?
В пионерском лагере мы пели «Пуговку». Волнующая песня о бдительных ребятах, которые помогли поймать шпиона: «…На пуговку Алешка ногою наступил. Он поднял эту пуговку и взял ее с собою. И вдруг увидел буквы нерусские на ней». В кинотеатре смотрели «Неуловимых» и радовались тому, как здорово хорошие дети убивают нехороших людей.
Новую квартиру папа получил во времена сражений за остров Даманский.
На уроках физкультуры нас учили основам военного дела. «Вспышка слева! Вспышка справа!», - отдавал команды физрук, и мы, как подкошенные, падали на землю, но обязательно головой в противоположную от «взрыва» сторону.
На уроках военной подготовки и девочек, и мальчиков учили собирать автомат, пользоваться противогазом и уметь бинтовать раны. Например, у меня очень хорошо получалась перевязка головы «Шапочка Гиппократа». Свои умения я даже демонстрировала в спортзале ОШ№24 перед своими сверстниками, такими же школьниками. Сейчас в этом спортзале нет ни одного целого стекла, а в стене зияет огромная дыра…
Воевать в Афганистан ушли три моих одноклассника. Один погиб, двое вернулись калеками. В цинковом гробу привезли с войны соседского парня с первого этажа, мой двоюродный брат, не приходя в сознание, три месяца пролежал в госпитале в Ташкенте, а потом три года оформлял инвалидность, бродя с костылем по кабинетам, в которых сидели толстые чиновники и говорили одну фразу: «Я вас туда не посылал!».
В самом конце афганской войны погиб мой однокурсник, который отправился служить из-за того, что был отчислен за академзадолженность по иностранному языку.
Потом началось: события в Грузии, Абхазии, Чечне, Осетии, теракты… Война, война, война… Но тогда - в телевизоре и на страницах газет. А сейчас у нас, в нашем дворе, в нашем доме. Кто-то из офигевших от власти решает свои вопросы, сталкивая нас лбами, разрушая наши связи, забирая наши жизни. А мы, как послушные бараны, идем на убой, блея при этом: «ватник», «рашист», «фашист», «бендеровец»… В общем, не знаю как вы, а я до сих пор в стрессе. Я на войне.
|
Коментарі