Недавно по одному из российских каналов прозвучала информация, о том, что на Байконур организованы туристические поездки. Всем желающим показывают полигоны, подготовку к старту ракет; гиды рассказывают интересные исторические факты, покрытые раньше печатью секретности.
Наверное, эти туры стоят немалых денег, да и показывают любопытному народу только то, что можно. А у нас рядом живут несколько человек, которые могут столько всего рассказать, что любой гид отдыхает. Причем, бесплатно. И с двумя такими рассказчиками я недавно встретилась.
Суровые уроки «стариков»
Осень 1963 года. Из Донбасса в неизвестном направлении отправляется партия призывников – 80 человек. Куда ехали – не знали. Разгрузились ночью на далекой казахстанской станции, и через время новобранцы узнали: Байконур! Это были первые «хохлы» срочной службы, которые были допущены на сверхсекретный объект. До этого на Байконуре служили россияне – в основном, москвичи.
Переодели, отправили в карантин – и месяц учебы. Учились и теоретически, и практически. Первый суровый урок им преподали «старики». Опытные товарищи объяснили, что служба, в самом деле, очень опасная: бывают взрывы, массовая гибель людей. Поэтому при первом же звуке сирены необходимо как можно быстрее покинуть помещение и выскочить на воздух.
А работали новички глубоко под землей – минус восемь этажей. И надо же было такому случиться, что уже на следующий день, в 11.00, прозвучала душераздирающая сирена. Молодые солдаты рванули наверх. По лестничным маршам (лифтов категорически не было – не положено по технике безопасности). Под вой сирены, в валенках, тулупах, шапках (на улице – суровая зима) мчалась молодежь к выходу. Где их, распаренных и перепуганных, ждали радостные «старики». Оказывается, каждый день, в 11 утра, проходила проверка работы сирены. Потом, по этой же схеме, возмужавшие «салаги» учили новеньких товарищей…
Юрий Чернышов, Иван Рябуха и еще несколько наших ребят попали на так называемую 31-ю площадку. Это был полигон, с которого запускались многие ракеты. Но без людей. Все космонавты уходили в космос с площадки под номером 2. Но и 31-я была в этом плане готова к любым запускам.
|
|
1964 год. Бравые ребята Юрий Чернышов (слева) и Иван Рябуха |
В военном билете Юры Чернышова записана его должность: старший механик заправочного оборудования ракет и космических аппаратов. У Ивана Рябухи – специалист подъемно-транспортного пускового оборудования. Юрий заправлял ракету, Иван – закреплял ее в стартовой позиции. Жаль, родные долгое время не знали, где служат их сыновья – сообщать об этом категорически запрещалось. А после «дембеля» – подписка на 30 лет о неразглашении. Прошло уже 50 лет. Рассказывать можно.
Цена вопроса
Первый запуск ракеты Юра Чернышов запомнил навсегда. Дрожала земля, рвалось сердце из груди. Огромная сила подняла ракету и отправила в небо. Ракету, в которую Юра влил более 450 тонн топлива – жидкого кислорода, азота. А еще – керосина, перекиси водорода. Топливо подвозили или через бункер (из подземного завода), или цистернами по железной дороге. Само «изделие» - ракету везли в обычном на первый взгляд пассажирском вагоне. Мирные окошки, занавески… Вагон заходил в МИК (монтажно-испытательный комплекс), крыша раскрывалась, и там ракета проходила последние испытания и проверки.
Запуски в те годы были беспрерывными: до 2-3-х в месяц! Ведь шли самые напряженные для космонавтики СССР годы, когда мощь страны определялась по ее космическому потенциалу. Нарастало противостояние двух сверхдержав. На освоение космоса и в Стране Советов, и в США тратились космические деньги. Запуск одной ракеты был эквивалентен строительству городка населенностью в 20-25 тыс. человек. С жильем и всей инфраструктурой…
За удачный запуск – премия пять рублей
Высокие чины были нередкими гостями на Байконуре. Наши солдаты видели не раз Королева, приезжал Хрущев, были и иностранные делегации. К приезду Де Голля всех переодели в красивую голубую форму, выдали новые ботинки (потом все забрали).
Французский президент приезжал с братом и не любопытства ради. Тогда шел разговор о выходе Франции из состава НАТО. Президент приехал смотреть на старт ракеты: «хочу знать, как вы будете меня защищать». И наши показали. Запуск прошел идеально, брат президента держал себя за голову и испуганно-восторженно вскрикивал, наблюдая за пуском.
После этого политическая ситуация стала меняться, а всех причастных к тому историческому запуску командование наградило – благодарность и положенная премия – кому 5, кому 10 рублей. При месячной солдатской зарплате в 3,50 это были хорошие деньги. О том, будет премия или нет, солдаты узнавали по «Спидоле» ночью в казарме. «Голос Америки» оперативно и точно сообщал об очередном запуске советского спутника-шпиона. Если запуск происходил удачно – поощрение было гарантировано. А бывали и неудачи. Причем, трагические.
«Маршал погиб в авиакатастрофе»
Примерно за год до призыва наших ребят на Байконуре случилось ЧП всесоюзного масштаба. При запуске ракеты произошел взрыв, который уничтожил полигон и всех, кто на нем находился – более 50 человек. Погиб и сам маршал Неделин, и все, кого он не эвакуировал. Жесткие правила запуска требовали, чтобы за 30 минут до старта все покидали площадку. Неделин решил остаться. В городке Ленинске (120 км от Байконура) через несколько дней возникло новое кладбище. Жены погибших офицеров (как рассказывали нашим ребятам очевидцы) бросались на оцепление с криками «убийцы» и требовали от правительственной делегации ответа, почему это произошло…
Вот это было бы кино…
Картины взрыва долго не давали покоя новобранцам из Донбасса, которые понимали, насколько серьезна их служба. И небезопасна. Те ребята, которые при заправке ракет имели дело с перекисью водорода, служили не 3, а 2 года. И явно имели проблемы со здоровьем.
Юрий Чернышов вспоминает несколько случаев, которые могли закончиться плохо. Очень плохо.
Однажды, торопясь скорее (новое кино привезли!) слить в бункер жидкий кислород, он бросил шланг, который ударился о землю. От искры капельки кислорода на земле стали вспыхивать. Сначала Юра стал топтать их ногами, но всплески огня стали сильнее. Боковым зрением Чернышов увидел, как к нему бежит офицер с огромными от испуга глазами. И почему-то хватается за кобуру. То ли хотел пристрелить заправщика, то ли сам застрелиться… Юрию удивляться было некогда – он сбросил куртку и смог потушить огонь. Затрясло от перевозбуждения его уже в кинотеатре, куда он так спешил…
Краматорский след
Весточку из родного Донбасса парни получили неожиданно, на первом году службы, когда при внимательном рассмотрении деталей ракеты увидели на одной чугунной пластине надпись «НКМЗ». Было приятно, а вдвойне загордились наши ребята, когда командир сказал, что очень доволен призывам из Донбасса: «нормальные, быстро обучаемые хлопцы». Москвичей после этого на Байконур почти не брали – они, говорят, были слишком заносчивы и строптивы для этой сложной работы. И – не такие хитроумные и предприимчивые, как наши.
Чернышов и Рябуха, когда рассказывали мне о своих проделках и экспериментах, молодели на глазах. Видно, что 50 лет назад это были те еще вояки.
Украинская смекалка
Все оборудование после запуска ракеты необходимо было промывать спиртом. Каждый запуск – 200 литров.
- За нами офицеры ходили по пятам, смотрели, как мы промываем шланги, как в канализацию уходит чистейший спирт, - начинает рассказ Юрий Иванович. – Вынести такое было сложно. И мы договорились с сантехниками, которые под нашим люком, под полом установили два молочных бидона… Мы для верности, «случайно» опрокинули одно ведро со спиртом. Этого запаса спирта хватило на многие праздники.
Вспоминает Чернышов, как делали мороженое. Сгущенка, клубничное варенье из магазина и… жидкий азот. Если быстро размешивать, получался десерт, который продавали по 20 копеек за порцию.
Развлекались в суровых солдатских буднях наши ребята по-разному: то кислородом наполняли каптерку – «чтоб дышалось лучше», то делали мини-взрывы, надувая перчатку все тем же кислородом…
- Молодость бурлила, искала выход, - улыбаются Чернышов и Рябуха.
Пытаясь направить эту энергию в мирное русло, командование всячески поощряло спорт. Были сильные команды по волейболу, баскетболу. А наш Ваня Рябуха попал в сборную полка по футболу. Претендентов было 1,5 тысячи, а набрали 15 человек. Иван на долгие месяцы был освобожден от нарядов, имел немало поощрений и льгот.
В число тех, кто претендовал на дембельский аккорд, был и Юра Чернышов. До 3 лет он не дослужил 15 дней и в начале ноября 1966 года был уже дома. Байконур остался в памяти, фотографиях и редких, но очень насыщенных встречах друзей-сослуживцев.
- Очень хочется упомянуть в нашем рассказе некоторые имена, - просят на прощание мои собеседники. – Николай Остришко (их двое с таким именем и фамилией), Женя Пивоваров (он в Николаевке живет), Александр Добронос, Борис Шатковский, Николай Соловьев, Николай Пудовкин. Отличные ребята, замечательные товарищи. С ними три года делили и радости, и трудности. Они навсегда – в нашей памяти.
До встречи!
… Супердержава, лидеры в космосе, огромные перспективы. Байконур как показатель этой мощи. Часть нашей истории, которой можно гордиться. Я слушала воспоминания Юрия Ивановича и Ивана Александровича с какой-то затаенной ностальгией. Они для меня – воплощение страны, эпохи, в которую многим хотелось бы вернуться. И к следующему Дню космонавтики я обязательно хочу встретиться со всей их командой. Им будет, о чем вспомнить. А нам – что почитать.
Ольга ЗОЛОТАРЕВА,фото из архива героев
|